Мы оставим в Москве разговоры
И возьмем всю наличность души,
Нам встречу назначили горы,
И мы к ним на свиданье спешим.
Юрий Визбор
В этом году православному клубу «Трилистник» горы Северо-Западного Кавказа назначили встречу не летом (как это случалось обычно), а самом конце сентября. Встреча была эта хоть короткой, но как оказалось, невероятно светлой и теплой, во всех смыслах этого слова. Жаль, конечно, что в силу понятных причин (учеба – никуда не денешься!) наша группа была непривычно малочисленной, всего девять человек.
На основной маршрут, в котором принимал участие весь состав нашего десанта, приходилось всего 6 дней вместе с дорогой на машине туда и обратно. Срок небольшой, и кое-кто бы наверно подумал, что и бессмысленно проделывать столь утомительный путь на машине, ради всего четырех дней в горах. Кое-кто, но только не ребята из «Трилистника», весь год ждавшие встречи с горами и готовые на долгую дорогу и пару бессонных ночей, только чтоб хоть глазком взглянуть на скальные вершины, чтоб просто поклониться этим местам. В этот раз мы не ставили задач максимум, нет, мы просто хотели навестить ставшие нам уже родными места: Свято-Михайловскую Афонскую Закубанскую мужскую пустынь, расположенную в республике Адыгея, горный приют «Фишт» на территории Кавказского заповедника, серебристую и звонкую реку Белая, что начинает свой стремительный бег у вершин Фишта и Оштена, к которым наши сердца стремилось больше всего. К тому же во всех этих местах нас ждали старые добрые друзья, встречи с которыми в силу расстояний редки, но так замечательны.
Когда мы выезжали из Серпухова, погода нас уже давно не баловала, осень вошла в свои права, лил серый дождь, который уныло провожал нас, не отставая, вплоть до Воронежской области. И можно себе представить, как радостно было обнаружить утром, что дождя нет, что светит солнце, а свитера и куртки нам уже не нужны – к этому моменту мы уже въезжали в столицу республики Адыгея – основанную когда-то казаками крепость Майкоп.
Следующий традиционный пункт нашего прибытия – Свято-Михайловская Афонская пустынь, вокруг которой образовался в XIX веке целый поселок, именуемый ныне Победа. Известный как Казачья Лавра, этот монастырь привлекает множество паломников и светских туристов, в частности своим известным святым источником в честь святого великомученика Пантелеимона. Уже одно то, что место это находится на высоте около 1000 метров над уровнем моря, делает возможным почувствовать здесь дыхание гор и адаптироваться к особенностям выскогорья.
На одну только ночь мы задержались в монастыре и уже рано утром на местной машине летели через Хамышки и Гузерипль на Партизанскую поляну навстречу приключениям. А при встрече с местным священником о. Стефаном имели полное право сказать, что еще только позавчера мы топтали ногами родную столицу. И как только раздалась долгожданная команда: «Под рюкзак!», мы затопали с Партизанской поляны до приюта Фишт. Тропа наша из под массива Каменное море бежала вдоль Оштена, через крутые перевалы, по отрогам горы со сказочным названием Гузерипль.
Осень в горах – чудесное время, уже не жарко, а краски осеннего пожара на листьях и траве самим горам сообщают те самые оттенки мужественности и приключений, что являются лучшей иллюстрацией к таким походам. Всё, что ни есть в горах в эту пору приходит в движение – и листья, и люди, вот только иголки на елях так и остаются там, где были. Спешат вслед за листьями покинуть этот сказочный край и люди, кто пешком, кто верхом, а кто и на вертолете. Все – туристы, пастухи, целые семьи, проводящие лето на перевалах – все устремляются вниз, в долину или к морю, потому как зима в горах лютая и очень снежная. И нельзя не сказать о великодушии гор, которые подарили нам в сентябре-октябре столь много теплых денечков, что мы позабыли на время, что у нас в Подмосковье совсем уже не разгуляться.
Погода была действительно необычной для этих мест. Меняется она здесь очень часто и обычно не в лучшую сторону. Ночи на поляне приюта «Фишт» почти всегда (даже летом в жару) бывают весьма холодными от сырости, царящей здесь, в одном из самых мокрых мест России. Но эта первая ночь выдалась неожиданно теплой, настолько, что даже привычный пар не выходил изо рта. Серебрился залитый жидким лунным серебром и словно выкованный Фишт, так что оставалось только сожалеть об отсутствии штатива для фотокамеры. Ну, а крупно-звездное небо становилось все ближе и ближе и, в конце концов, стало казаться, что если не поспешить спрятаться в спальник и под крышу, оно просто может непрошено рухнуть на нас.
Утром выходишь – справа розовая в лучах рассвета громада Фишта, слева Оштен, позади полосатый массив Пшехо-Су, а впереди – серебряная стремнина только что родившейся реки Белая (Шхагуаше). Видимо купание в ледяных струях новорожденной богатырской горной реки рождает такие же богатырские помыслы. Один из них оказался воплощенным в тот же день – почему наша группа до сих пор обходила вниманием скромный Оштен? Ведь по высоте этот сводный брат великана Фишта совсем немного уступает ему – каких-то 63 метра. Недолго думая и почти совсем не собираясь, мы рванули на побуревшую седловину Фишт-Оштеновского перевала.
Из пяти вершин Оштена мы выбрали для покорения самую высокую – северную (2804 м), ибо к ней ведет самый щадящий подъем. Кроме коварной сыпухи при этом восхождении приходилось преодолевать только собственную лень, жалость к своим обострившимся немощам и накопившуюся в непривыкших к нагрузкам мышцах молочную кислоту. Прогулка в облаках – так можно было бы назвать этот подъем – море эмоций и буря восторга при минимальных затратах! С этой высоты открылись вдруг под другим углом знакомые очертания плато Лаго-Наки, плавная дуга похожего на амфитеатр Абадзеша, предстал во всей красе Большой ледник Фишта (просто рукой подать – так близко!), Чугуш и начало Главного Кавказского хребта… И повсюду, на уровне глаз и выше, и даже ниже – облака, облака, каждую минуту менявшие свои очертания и меняющие все вокруг! К перевалу мы спустились, когда закат окрашивал все панорамы в неповторимые оттенки, смешивая свои прозрачные акварели, словно искусный мастер и добавляя в эти полутона туман и чарующую дымку, неподвластную земной кисти. А потом еще часа два мы шли в темноте, которую невозможно было назвать полной, потому что полной была луна, и она служила нам прожектором, в котором теряли свою силу все наши многочисленные фонарики.
Утро 27 сентября – день Воздвижения Животворящего Креста Господня – мы встретили во всеоружии. Вершина Фишта, как известно, увенчана Крестом, который уже дважды (второй раз после его уничтожения в августе 2009 г.) на этой горе воздвигали майкопские казаки. Поэтому день для поклонения Кресту и мужеству людей, устанавливавших его (ведь в условиях горного восхождения это, мягко говоря, непросто) был выбран неслучайно. Кроме того, день 27 сентября известен как день туриста! А еще мы посвятили свое восхождение 70-летию освобождения Фишт-Оштеновского горного массива от немецко-фашистских оккупантов, которое происходило в августе-октябре 1942 года (потому-то и развернули мы на вершине советский флаг как 70 лет назад)!
Назвать этот подъем нельзя было бы простым для всех его участников, так как все хронические и вновь приобретенные проблемы опорно-двигательной системы обострились у некоторых донельзя, что весьма замедляло движение всей группы. Нелегким оказалось и преодоление Большого ледника, а если бы не тонкий слой (4-5 см) недавно выпавшего снега, оно могло и вовсе не состояться. Тем не менее, Фишт, обычно суровый к новичкам, проявил в этот день снисхождение, и позволил покорить себя нашему «десанту», в котором было два человека, впервые видевших горы так близко. Целый час мы провели на вершине в спокойном созерцании величия Божьего творения. Первый раз мы покорили этого капризного великана в хорошую погоду и с приличной видимостью, без привычной пелены тумана, дождя, града, грозы и прочих «прелестей», которыми нас, не скупясь, одаривал Фишт во время двух предыдущих попыток взойти на его вершину.
Да, было за что поблагодарить Бога! «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое!» — этот тропарь мы постоянно поём в своих путешествиях, а тут еще и праздник Воздвижения, и Крест, и вершина, и целый мир под ногами! Как тут не вспомнить Высоцкого: «Ты счастлив и нем!» Действительно, горы располагают к созерцанию, здесь, как нигде внизу, душа замирает в безмолвном восторге, потому что все слова бессмысленны здесь, где так мощно, природно открывается всё величие Творца Вселенной, словно разворачивается перед нами страница за страницей могучая книга Его творений. Помнится, покойный Сергей Аверинцев, рассуждая о трудностях перевода библейской поэзии, пытался истолковать значение еврейского имя Божия «Шаддай». Обычно имя это соотносят с греческим «Пантократор» и славянским «Вседержитель» — но здесь уже отвлеченная мысль работает, богословствование появляется. А у древних-то евреев, кочевых жителей нагорной страны, всё было проще, понятнее и природнее. Их «Шаддай» близко к славянскому имени «Крепкий» (из молитвы «Трисвятое»), «такому же особенному, древнему, одновременно и понятному, и не совсем прозрачному, такому же краткому и сжатому». Очевидно, что в этом имени передается «идея мощи – то ли через образ сокрушительного действия, то ли, что вероятнее, через соотнесение с образом гор». И тут С.Аверницев уступает искушению вспомнить цветаевское «Богу сил, Богу гор». Вот эта прямота, при которой «каждый раз выбирается поистине кратчайший путь от реальности к слову и от слова к сердцу», поистине начинает владеть чутким сердцем на высоте.
Наверное, именно поэтому мы привязались накрепко к этим местам, наверное, поэтому, не удастся нам уже одолеть эту тягу, которая год из года опять зовет нас под рюкзак к походным лишениям и горам. Здесь немощь всех человеческих слов, спешка и суетливость, владеющая нашим существом на равнине, уступают место спокойствию и немногословной сдержанности. А уж как горы опытно молиться учат! Чтобы убедиться в этом достаточно хоть раз пережить в горах непогоду, грозу, да и просто усталость утомительного многочасового перехода, когда так легко подступает уныние. А если еще прибавить к этому высокогорному опыту проживание в одном из монастырей, как мы это постоянно делаем, останавливаясь в Михайловой пустыни, дни получают желанное наполнение, за которым будет из года в год тянуться душа!
Эта статья – плод коллективного творчества – священника Сергия и Ольги Свиреповых и Дарьи Гордиенко.
И для самых терпеливых (и/или влюблённых в горы) стихотворение Саши Чёрного, а наши фотографии — словно иллюстрации к его строкам:
ОСЕНЬ В ГОРАХ
Как в бёклиновских картинах,
Краски странны…
Мрачны ели на стремнинах
И платаны.
В фантастичном беспорядке
Перспективы —
То пологие площадки,
То обрывы.
Лес растет стеной, взбираясь
Вверх по кручам,
Беспокойно порываясь
К дальним тучам.
Желтый фон из листьев павших
Ярче сказки,
На деревьях задремавших
Все окраски.
Зелень, золото, багрянец —
Словно пятна…
Их игра, как дикий танец,
Непонятна.
В вакханалии нестройной
И без линий
Только неба цвет спокойный,
Густо-синий,
Однотонный, и прозрачный,
И глубокий,
И ликующий, и брачный,
И далекий.
Облаков плывут к вершине
Караваны…
Как в бёклиновской картине,
Краски странны!
