15 июля отмечается память святой, прошедшей в Серпухове значительную часть своего земного поприща, подвижницы, стопами которой освящена Серпуховская земля. 39 лет своей многотрудной и во многом загадочной жизни провела близ Владычного Введенского монастыря «дурочка Евфросиния». Именно с таким именем в 1806 году прислал Московский Митрополит Платон (Левшин) к игуменье Серпуховского женского монастыря урожденную княжну и бывшую фрейлину Екатерины II Евдокию Вяземскую. Около четырех десятилетий провела в небольшом домике близ обители блаженная Евфросиния, почитаемая многими за свою смиренную жизнь и за тяжкий подвиг юродства. Но обстоятельства сложились так, что почти 90-летняя старица Евфросиния вынуждена была покинуть место своего подвига. По приглашению своей почитательницы блаженная переехала в село Колюпаново, где прожила последний десяток лет и мирно скончалась в 1855 году.
В начале июля «семеро смелых» членов православного клуба «Трилистник» предприняли велосипедное паломничество к месту последних подвигов и упокоения блаженной Евфросинии Колюпановской. Педали наших железных коней закрутились в воскресный день. Для облегчения движения решили не брать с собой особых средств комфортной ночевки, кроме трех ковриков-«пенок», теплой одежды и на случай отсутствия дров – небольшой керосинки. Оку переезжали на электричке, потому что любимый речной трамвайчик «Зуша» в воскресные дни бывает переполнен дачниками. За синей речной гладью Оки-пограничницы попадаешь не просто в Заочье, не просто в Тульскую область, а, словно, в другую климатическую зону – взгляд сразу ловит непривычную широту раскинувшихся полей…
Асфальтовая лента несла нас параллельно Оке, мелькнул указатель на Подмоклово, миновали Ланьшино. В Бёхово нас ждала серьезная остановка и бодрящее купание в Казанском источнике, что было очень кстати, ибо активное кручение педалей значительно усиливало окружающую нас жару. Близ Поленово мы не преминули завернуть в село Страхово, так как в2004 г. на этом месте проходил православный летний лагерь «Вертоград». Как же изменился с тех пор Знаменский храм, приютивший нас шесть лет назад под своими разрушенными сводами! Благодарение Богу – теперь в этом посильно восстановленном храме проводятся регулярные богослужения.
После Страхова свернули на Велегож и, полюбовавшись с высоких, крутых холмов противоположным берегом Оки и Тарусскими окрестностями, нырнули в непроходимую лесную чащу. Две версты, которые, по словам местной жительницы, отделяли нас от бетонной дороги на Алексин, превратились в так и неизмеренное нами множество подъемов и спусков, в блуждание среди травы по пояс по едва заметной тропе. Смеркалось. На уютных полянках с яркими островками иван-чая нас убаюкивал сладкий запах цветущих трав… Однако перспектива заблудиться и остаться здесь на ночь пусть и с изобилием дров, но зато в окружении огромного числа жужжащих и жаждущих нашей остановки насекомых, никого не радовала. Наконец, на исходе светового дня мы, как говорят туристы, твердо «встали на тропу», точнее на шоссейную дорогу.
В синих сумерках казалось, что нас подхватывают волны душистого липового ветра, а велосипедные педали крутятся сами, неся нас без остановки в дальнюю даль. Темнота настигла нас еще в пути, поэтому названия населенных пунктов, которые мы миновали, приближаясь к Алексину, так и остались для нас загадкой. Ровно в полночь наши велосипедные шины уже шуршали по земле древнего Алексина. Окский берег, затейливо освещенный автомобильный мост и три пенки на семерых – перспектива такой ночевки не испугала никого из членов нашей команды. Поужинав скромными припасами, которые нашлись на дне наших рюкзаков и, запив все простым кипятком, мы устроились в лучших традициях лесного братства Робин Гуда – «спим, укрывшись звездным небом, мох под ребра подложив».
На утренней зорьке, в половине пятого нас разбудил… нет, вовсе не пронизывающий холод, не смех соседей-рыбаков и даже не пение петухов в соседней усадьбе, а самая ранняя пташка из нашей команды. Даже, если бы мы замерзли за ночь, движение, в которое мы тут же включились, вскочив в седло, прогнало бы всякие остатки холода. Нас ждало Колюпаново, это еще семь километров. Окраины небольшого Алексина, поля, поля, а потом дивной красоты озеро, на берегах которого столпились белоствольные березки-торопыги в нетерпении полюбоваться в водном зеркале на свою красоту… Ближе к семи часам, пробираясь по скошенному полю, мы уже видели проступающие сквозь утренний туман купола Казанской обители.
Монастырь оказался еще закрыт, и поэтому мы перво-наперво отправились к источнику, который недалеко, в овражке вырыла когда-то сама блаженная Евфросиния. «Берите воду из моего колодезя – и будете здоровыми». Здравствуй, блаженная старица, как нам сейчас нужна твоя помощь! В суете городов, в видимой благополучности нашей жизни, не всегда приходит такое острое ощущение нехватки Божией помощи, как здесь, за семьдесят с лишком верст от родного порога. Физических сил уже не осталось, ноги гудят, плечи при каждом подъеме горят каким-то огнем, жара – и при этом ясно, что снимать нас с маршрута просто некому. Поэтому молитва перед надгробием блаженной Евфросинии была искренней и горячей.
Обратный путь пролегал иным маршрутом, через Калужскую область и Тарусу, замыкаясь в круг, отчего все свое путешествие мы назвали «кругосветкой». Нить проселочной дороги с бордюром из белоснежных ромашек петляла средь золотящейся нивы и стогов душистого сена, волновались, убегая в голубую даль, безбрежные васильковые моря, а надо всем этим в июльском мареве лилась нескончаемая трель жаворонка – такой красотой хочется делиться со всеми! Чтобы увидеть это, не нужно преодолевать тысячи километров и океанские просторы. Нужно преодолеть только собственную нерешительность, нужно захотеть подарить детям это чудо прикосновения к родному – к неброской, но завораживающей красоте родной природы, к своим, родным святым, которые, конечно же, являются особенно близкими ходатаями за нас перед Богом!
